Во вторник 30 марта на пресс-конференции в помещении Латвийского комитета по правам человека прозвучало достаточно неожиданное сообщение: в Риге создано новое общество. А днем позже, 31 марта, православный мир отмечал день памяти матери Марии. Имя святой матери Марии и носит общество, о котором рассказали журналистам на пресс-конфренции.

Мать Мария, в девичестве Елизавета Пиленко, — уроженка Риги. О чем, вероятно, знают немногие. Между тем это человек прекрасной и трагической судьбы, перенасыщенной событиями и деяниями действительно поразительными. Даже простое, без комментариев, перечисление основных событий ее жизни заняло бы несколько газетных страниц. Но расскажем хотя бы о главном.

Дитя Серебряного века

Елизавета Юрьевна родилась в Риге 8 декабря 1891 года в семье юриста Юрия Дмитриевича Пиленко. Мать ее происходила из знатного рода Дмитриевых–Мамоновых.

Спустя четыре года Юрий Дмитриевич вышел в отставку и семья переехала в Анапу, где в имении Джемете находилось родовое имение. Весной 1905 года Юрий Пиленко был назначен директором Никитского ботанического сада, и семья переехала в Крым. В женской гимназии Ялты Лиза закончила 4–й класс. Вскоре Пиленко был переведен на службу в департамент земледелия в Петербурге, куда и отправилась вся семья.

Далее следует достаточно бурный петербургский период жизни Лизы. На дворе знаменитый Серебряный век. Сама Лиза с пятнадцати лет пишет стихи, а в 1908 году она знакомится с Александром Блоком, «трагическим тенором» той эпохи, с которым в дальнейшем ее свяжут долгие и очень непростые отношения.

Годы с 1911–го по 1921–й наполнены поэзией, первыми выставками (Лиза помимо того, что она — поэт, еще и отлично рисовала). Выходят из печати ее первые книги: «Скифские черепки», «Юрали», «Руфь».

Атмосфера тех лет пропитана творчеством Александра Блока, Вячеслава Иванова, Николая Гумилева, Наталии Гончаровой, Максимилиана Волошина, с которыми Елизавета Юрьевна была хорошо знакома. И это же время — начало религиозных поисков, которые уже в те годы нашли отражение в ее религиозно–философской поэзии и живописи. Позднее, уже в 1937 году, она напишет, что Иисус — «это вечная Истина и Красота, перед которой наша красота –«уродство»; спасая мир, Христос, заново и заново полагает душу за други своя».

В 18 лет она вышла замуж за Д. Кузьмина–Караваева — юриста, близкого друга многих литераторов. Их семейная жизнь не сложилась. Осенью 1913 года Елизавета Юрьевна приехала в Анапу. В Петербург возвращаться ей было тяжело, она старалась избежать встреч не только с мужем, но и с общим кругом друзей. Осенью 1913 года у нее родилась внебрачная дочь, которую она назвала символическим именем Гаяна (Земная).

Война и разлука

В 1914 году с началом Первой мировой войны резко изменился весь уклад жизни. Поэт и художник, Елизавета Юрьевна, как и многие ее современники, считала, что наконец–то пришла хоть и кровавая, но живительная гроза, которая разрядит «затхлую атмосферу». Но те надежды не оправдались, а сама Елизавета Юрьевна чувствовала, что с неудачами на фронте, с брожением революционных настроений на страну надвигается нечто страшное и неизбежное.

Зиму 1916–1917 годов Кузьмина–Караваева провела в Петрограде. Февраль она встретила с радостью и надеждой на социальные перемены, на прекращение кровопролитной войны.

После Октябрьской революции жизнь Елизаветы Юрьевны принимает неожиданный оборот. В 1917 году она после полугода антибольшевистской работы в Москве опять возвращается в Анапу, будучи к тому времени членом партии правых эсеров. В скором времени ее арестовывает деникинская контрразведка. От трагической развязки ее спасает будущий муж Даниил Скобцов, кубанский казачьий деятель, учитель и писатель. Летом 1919 года Елизавета Юрьевна выходит за него замуж.

В 1919 году с мужем и двумя детьми она эмигрирует сначала в Константинополь, потом в Сербию (там родилась ее дочь Настя), а затем в Париж.

С Россией она разлучается навсегда.

Приехать в Париж и не умереть

В Париже подспорьем в каждодневной борьбе за выживание подспорьем для Елизаветы Юрьевны становятся ее же рукоделие и рисование. Даниил Ермолаевич работает таксистом.

В 1926 году от менингита умирает на ее руках двухлетняя дочь Настя. Смерть девочки потрясла Елизавету Юрьевну, но смерть же стала мощным толчком ее духовной жизни. Она напишет: «Как бы ни тяжела была пытка, я нахожу невозможным создать что–либо большее, чем эти три слова: «Любите друг друга — только до конца и без исключения. И тогда все оправдано и жизнь озарена, а иначе она мерзость и бремя… Это называется — посетил Господь. Чем: горем? Больше, чем горем. Вдруг открыл истинную сущность вещей, и увидели мы — с одной стороны, мертвый скелет живого…. а с другой стороны, одновременно с этим, увидели мы животворящий, огненный, все пронизывающий и все попаляющий и утешительный дух».

Собственное горе не замкнуло ее сердце и душу, но, напротив, обратило лицом к горю и несчастью ближних, людей страдающих, болящих, голодающих.

В недалеком будущем Елизавете Юрьевне предстояло пережить еще две страшных утраты. В 1935 году по совету ее старого семейного друга Алексея Толстого в СССР возвращается старшая дочь Гаяна. Через год двадцатитрехлетняя молодая и здоровая женщина умирает, по официальной версии, от тифа в Москве.

А уже во время войны, в оккупированном Париже, 8 февраля 1943 года гестапо арестовывает ее сына Юру. Зимой 1944 года он гибнет в Бухенвальде.

Однако вернемся в предвоенный еще Париж. В конце 20–х годов эмигрантская среда представляла собой зрелище ужасное и часто трагическое. Безработица толкала мужчин искать утешение в алкоголе, женщины шли в дома терпимости, на севере страны страшные поселения шахтеров, разоренные и оказавшиеся на чужбине люди сходили с ума, заполняли марсельские и парижские трущобы. Все вопияло о сострадании и милосердии. И Елизавета Юрьевна стала оказывать помощь и поддержку нуждающимся. Этой своей деятельности она отдалась без остатка, и тогда, вероятно, и родилась в ней мысль о монашестве.

Но жизнь в монашеском затворе была не для нее. В ее представлении монашеский подвиг — это безраздельная любовь к миру и людям, которые рядом и которым нужно помочь. В этом она видела единственный и возможный путь собственного спасения и призвания.

Пострижение в монахини

Стремление Елизаветы Юрьевны вступить на путь монашества поддержал митрополит Парижский Евлогий (Георгиевский). С согласия супруга Даниила Ермолаевича Скобцова он дал им церковный развод и 16 марта 1932 года постриг ее в монашество с именем Марии — в честь преподобной Марии Египетской. На первое время ей отвели тихую светлую келью в Свято–Сергиевском институте, где она могла молиться и готовиться к своему монашескому пути. Она совершила путешествие в Латвию и Эстонию, где посетила женские монастыри. Ее избрали местным секретарем Русского студенческого христианского движения (РСХД) во Франции, с 1933 года секретарем Центрального секретариата РСХД по миссионерской и социальной работе.

Мать Мария основала в Париже общежитие для одиноких женщин (9, viļa de Saxe), которое через два года переехало на улицу Лурмель, д. 77. При общежитии была устроена церковь Покрова Пресвятой Богородицы и курсы псаломщиков, а с зимы 1936–1937 годов миссионерские курсы.

Впоследствии мать Мария основала благотворительную и культурно–просветительную организацию помощи русским эмигрантам «Православное дело». Она поставила перед собой цель: создать настоящий приют — дом, где люди могли бы не только поесть, но и получить другую необходимую помощь.

Гибель и возвышение

В оккупированном Париже ее дом на улице Лурмель, 77, стал одним из штабов Сопротивления. Помощь, которую мать Мария и ее друзья по «Православному делу» оказывали людям, была делом крайне опасным. Еще в предвоенные годы ее миссионерская деятельность, помощь не только бедным и бездомным людям, но и падшим вызывала нарекания и даже столкновения с властями и французской администрацией. После июня 1942 года дом на улице Лурмель оказался под пристальным наблюдением гестапо и коллаборантов, подозревающих мать Марию в содействии беглым военнопленным, евреям и антифашистам. Что было истинной правдой, ибо сотни людей обязаны ей спасением.

Утром 8 февраля 1943 года гестаповцы произвели обыск на улице Лурмель. У Юры Скобцова обнаружили документы, свидетельствующие о помощи евреям. Его арестовали. Во время ареста сына мать Мария находилась под Парижем. 9 февраля после ее возвращения в Париж пришли и за ней.

Мать Мария попала в лагерь Равенсбрюк, где ей суждено было провести два года. Ее сын Юрий погиб в феврале 1944 года в Бухенвальде.

Существует несколько версий кончины матери Марии в Равенсбрюке. Первая: в лагере она заболела, дошла до полного истощения и попала в группу смертников. Вторая, опубликованная французскими коммунистами через месяц после ее гибели: мать Мария решила занять место одной молодой женщины, отобранной для уничтожения в печах Равенсбрюка.

Есть и третья версия, митрополита Антония Сурожского, тоже участника французского Сопротивления. По ней когда девушка, обреченная эсэсовцами на смерть, забилась в крике, к ней подошла мать Мария, взяла за руку и со словами «Не бойся. Это не страшно. Я пойду вместе с тобой» пошла с ней в газовую камеру.

До окончания войны мать Мария не дожила всего два месяца…

Сравнительно недавно, в январе 2006 года, мать Мария канонизирована Константинопольским Патриархатом как преподобномученица.

«Господь берет меня за шиворот…»

«Вы думаете я бесстрашная. Нет. Просто знаю, что нужно. Я просто чувствую по времени, что Господь берет меня за шиворот и заставляет делать то, что Он хочет». Эти слова, произнесенные матерью Марией, когда она буквально из руин принялась возводить новый храм в Париже, могли бы, вероятно, стать путеводными для Общества матери Марии, созданном в Риге.

Кощунственно, наверное, сравнивать трагические события того времени с нынешней нашей жизнью. Но беды ведь и сейчас много. А потому дай Бог руководителям нового общества Геннадию Котову, Елене Павловой и Наталии Елкиной, равно как и их нынешним и будущим помощникам сил и, говоря словами Матери Марии, «знать, что нужно».

Уже известно, какими будут первые шаги общества. Нужно по–хорошему встретить приближающийся юбилей Победы — это, во–первых. А во–вторых, решено добиться, чтобы на рижском доме, в котором родилась будущая святая мать Мария, появилась мемориальная доска. На это, понятно, нужны средства, поэтому уже открыт счет для пожертвований. Вот его реквизиты:

Mātes Marijas biedrība regg.Nr. 40008154093

Swedbank, fil. «Centrs», kods: HABALV22

konta Nr.: LV18HABA 055102784653

mērķis (цель платежа):

svētas mātes Marijas atmiņas saglabāšanai

Телефон, по которому можно получить дополнительную информацию, 29182589.

Ну а дальше… Будем надеяться, что продолжение последует и в Общество матери Марии придет много людей, радеющих не только о себе.